[Dallas, TX] Эта история началась ранним утром понедельника 18 февраля, когда почти вся Америка благодарила своих президентов за еще один выходной день. Звонок раздался из Вашингтона, из «Голоса Америки», с вопросом: «”What is going on in Texas? You have a Russian adopted child that has been murdered.” Знает ли что-то англоязычный или русскоязычный Техас об усыновленном мальчике из России Максиме Кузьмине, в Америке получившем новое имя Макс Шатто?» Техас ничего не знал о Максиме (Максе). Собственно говоря, как и вся Америка и даже весь мир.
Кто бросил первый камень?
Первая информация о якобы убийстве усыновленного российского мальчика в понедельник появилась на Твиттер-аккаунте российского детского омбудсмена Павла Астахова: «Трехлетний Максим был избит (по версии следователей) приемной матерью, которая долгое время кормила его сильными психотропными препаратами, а перед смертью, судя по всему, сильно избила его». Более подробную статью о случившемся, по версии российской стороны, мы увидели на сайте деловой газеты «Взгляд», где опять-таки цитировался господин Астахов: «Мальчик умер, не дождавшись скорой помощи, вызванной приемной матерью. По заключению патологоанатомов, у малыша многочисленные повреждения».
Понимая политическую подоплеку этого дела, мы решили провести свое независимое расследование случившегося. Мы — русскоязычное издание Северного Техаса, газета The Dallas Telegraph — и речь шла о нашем соотечественнике. Делая звонок за звонком, мы проясняли многие детали, нам становилась очевидной реакция людей, так или иначе вовлеченных в это дело. И все эти 48 часов, что продолжалось расследование, мы не могли ни спать, ни есть, ни о чем другом думать, как только о русском мальчике, так и не успевшем статьи ковбойским парнем из Техаса. В поисках ответов на одни вопросы, мы находили другие не известные ранее факты, но картина произошедшего становилась все более очевидной, складывался пазл за пазлом.
Первым делом, на всякий случай, мы набрали домашний номер телефона семьи Шатто из городка Гардендейл в Западном Техасе. Приятный мужской голос на другом конце провода нам вежливо сообщил, что мы позвонили семье Шатто и, что сейчас никто не может нам ответить, зато мы можем оставить сообщение. Что мы и сделали. Не прошло и нескольких часов, как тот же голос на автоответчике говорил уже другое — «если звонят представители прессы, то комментариев от Шатто не последует».
Если кто-то из читателей The Dallas Telegraph ни разу не был в западном Техасе, то, стоит заметить, что в большинстве своем эта земля — каменистая пустыня, на большой площади которой добывают нефть. Если из Далласа ехать в сторону Эль Пасо по 20-й автостраде, то вдоль почти всего хайвея, уже за Абилином — справа и слева — можно увидеть небольшие нефтяные насосы. Эта земля, естественно, кому-то принадлежит и те, кто добывают эту самую нефть, продавая ее или посредникам, или нефтеперерабатывающим предприятиям — неплохо живут. Семья Шатто — как раз из последних. Их ранчо находится в маленьком городке Гардендэйл с населением чуть больше тысячи человек. По информации авторитетного сайта Zillow стоит оно около 400 тысяч долларов. Домик хоть и небольшой, но земли предостаточно, и эта земля — нефтяная.
Гардендейл находится между районами двух городов на 20-ке — Одессой и Мидлендом. Тот, кто оказался в Западном Техасе после больших городов, смело назовет его «селом» или даже «депрессивным регионом». Конечно, в тысячном Гардендейле нет ни театров, ни балетов. Здесь живут простые американцы-трудяги, которые работают на своих ранчо от рассвета до заката, чтобы обеспечить будущее своим детям — все так же, как в России, в Украине, в Беларуси и в других странах. В Америке доллары на деревьях не растут. Заметьте, не все земли имеют нефтяные запасы, поэтому многие жители Западного Техаса занимаются сельским хозяйством или животноводством, чтобы прокормить свои семьи.
Приемные родители
О приемных родителях Максима Кузьмина — Алане и Лауре Шатто — известно немного. Никак не ожидая такого мирового резонанса и обвинений в убийстве до того, как были обнародованы результаты вскрытия их сына, они просто закрылись и в себе, и в буквальном смысле в своем доме — общаются только по надобности с американскими властями, родственниками и адвокатами. Даже по параметру своего участка в Гардендейле натянули желто-черную ленту с надписью «Не пересекать». По техасским законам, если вы ослушаетесь подобной надписи, у хозяина дома есть полное право стрелять — вас же предупредили. Поэтому, когда во вторник, 19 февраля, мы узнали, что представители российского Первого Канала, приехавшие в Гардендейл за сенсацией, попытались обойти надпись, то заволновались — московские коллеги могут и не знать местных законов, в частности, так называемого Cattle Ranchers закона от 1868 года. Но, слава Богу, все обошлось.
О приемной матери Максима мы узнали, что до лета прошлого 2012 года она работала учителем экономики в старших классах местной школы (Midland High), а потом уволилась — Шатто решили начать процесс усыновления. Пока точно неизвестно, то ли они хотели усыновлять одного ребенка, то ли двоих, но в конце октября 2012 года супруги привезли в свой техасский дом двоих детей из российского Детского дома Псковской области — Максима и Кирилла. В Америке дети получили новые имена — Макс Алан и Кристофер Шатто. Перед тем, как российские власти разрешили родителям Шатто усыновлять детей, супруги несколько раз бывали в Печорском детском доме, общаясь с мальчиками.
Правда и ложь в деле о смерти Максима Кузьмина
Усыновление детей — дорогое и хлопотное удовольствие. Это стоит от 40 до 60 тысяч долларов на одного ребенка — в зависимости от агентства. Прожив четверть века в США, мы можем экспертно заявлять, что американцы — не те люди, которые сорят деньгами. Поэтому сразу же возник вопрос: как можно было в октябре заплатить огромную сумму за усыновленного ребенка, пройти через множество проверок, бюрократических барьеров обеих стран, а потом в течение трех месяцев постепенно «избавляться» от ребенка, якобы пичкая его убийственным Риспердалом? И в январе, по версии российских чиновников, перед смертью сильно избить мальчика. Кстати, информация о том, что в течение нескольких месяцев мальчика «кормили» недетским препаратом, которым лечат нервные расстройства типа шизофрении или врожденного аутизма, также поступила из российских источников. Ни местные судмедэксперты из графства Эктор, ни следственная команда из департамента шерифов, ни Техасский департамент по защите семьи (Texas Department of Family and Protective Servises), чей представитель регулярно навещал Шатто, не подтвердили эту информацию, впрочем, как и Медицинский центр из Одессы (Hospital Medical Center), где наблюдался усыновленный мальчик.
Когда мы спросили судмедэксперта Сондру Вулф из графства Эктор о том, были ли на теле ребенка какие-то свидетельства насилия, она подтвердила, что синяки, действительно, были. Но, по ее мнению, это синяки и ссадины, которые могут быть у любого ребенка этого возраста. Кстати, во дворе дома Шатто для мальчиков из России была оборудована детская площадка с горками и качелями — обычное явление для американских семей среднего класса. На фотографиях Максима, взятых английской газетой Daily Mail с личной странички семьи с Facebook и сегодня кочующим по всем новостным агентствам (Шатто или удалили, или закрыли свой профиль на Facebook) видна царапина на правой щеке мальчика — рядом с глазом. Согласитесь, это никак не доказывает ни вину, ни невиновность родителей. По поводу российской информации о том, что Максима якобы пичкали психотропными таблетками, госпожа Вулф не удержалась, сыронизировав: «Я рада, что у них такое флюорографическое зрение, и, таким образом, они могут видеть заключение судмедэкспертов».
Надо заметить, что судмедэксперты графства Тарант, куда 22 января, на следующий день после смерти Максима, было доставлено его тело,— пока не обнародовали официальных данных о причинах смерти российского мальчика. По словам представителя учреждения Линды Андерсон, 23 января было произведено вскрытие. Во вторник, 19 февраля, стало известно, что за подписью судмедэксперта графства Тарант, доктора Роберта Уайта, было отправлено предварительное заключение о причинах смерти мальчика в графство Эктор. Но, по словам Линды Андерсон, они все еще ожидают результатов токсикологической и гастроэнтерологической экспертиз. По закону, у судмедэкспертов есть от 6 до 8 недель, а в экстренном случае и до 12 недель, чтобы вынести свое окончательное заключение, на основании которого и можно будет либо обвинить, либо оправдать приемных родителей Максима Кузьмина. В Америке словами и заключениями о смерти не разбрасываются, поэтому судмедэкспертам закон определяет достаточное количество времени, чтобы проверить и, при необходимости, еще раз перепроверить результаты вскрытия. В то же время, Следственный комитет России 19 февраля возбудил уголовное дело против приемных родителей мальчика по факту «убийство»…
В понедельник, 18 февраля, МИД России сообщил: «По версии американской службы соцзащиты, Максим погиб 21 января в доме усыновителей в результате жестокого обращения со стороны приемной матери Шатто. При осмотре тела ребенка были выявлены многочисленные повреждения головы и ног. В ходе вскрытия патологоанатомы обнаружили повреждения брюшной полости и внутренних органов, которые могли быть вызваны сильным ударом».
Патологоанатомы Техаса и, в частности, графства Эктор, где жил Максим, не подтвердили этой информации. Более того, глава судмедэкспертов графства Эктор Ширли Стэндефер заявила, что они ожидают окончательных итогов вскрытия и не собираются обнародовать его предварительные данные, причем, ни общественности, ни полиции. Госпожа Стэндефер подозревает силовые структуры в утечке информации.
Техасский департамент по защите семьи в лице менеджера по связям с прессой Патрика Кримминса (Department of Family and Protective Services) также не подтвердил российскую информацию. Более того, господин Кримминс в официальном заявлении от 19 февраля сообщил, что у семьи Шатто ранее не было никаких проблем с департаментом. Семью регулярно посещала социальный работник по имени Лиза из Мидлендовского отделения организации, ведя соответствующие записи посещений.
Сержант Гэри Даслер, представитель следственных органов графства Эктор, подтвердил, что следствие по этому делу началось 21 января в 4.49 дня. Тогда из госпиталя Медицинского центра поступил звонок о том, что в приемное отделение привезли 3-летнего мальчика. Мальчик умер в госпитале. Сразу после смерти его тело доставили на вскрытие в графство Тарант, то есть в Форт-Уэрт. Никаких арестов не было произведено. По словам Дуслера, его организация «в расследовании этого случая тесно сотрудничает с Техасским департаментом по защите семьи, с представителем от российского посольства доктором Сергеем Чумаревым, с сенатором США из Луизианы Ландрю, а также с мистером Куприана, главой российской International Corporation».
Менеджмент информации о здоровье (Health Information Manegmwnt) офиса записей (Medical Record Office) госпиталя Медицинского центра Одессы (Hospital Medical Center) отказался предоставить нам информацию о том, в каком именно состоянии ребенок был доставлен в больницу, где впоследствии и умер. По словам представителя госпиталя, медицинские записи по этому делу, согласно закону, могут быть открыты только родителям или легальным представителям ребенка, а также по постановлению суда.
Как российские дипломаты узнали о смерти мальчика
Впервые сообщение о смерти Максима Кузьмина (Макса Шатто) было опубликовано в Midland Reporter Telegram 26 января в типичном для американских газет разделе об умерших. В коротком некрологе была указана дата и место рождения мальчика, дата его смерти, место и время проведения церемонии прощания и еще кое-какие детали. Прощание в Техасе родители назначили на 26 января. После чего тело мальчика перевезли в луизианский город Растон, где проживает большинство родственников Алана и Лауры Шатто. В луизианском Shreveport Times также появился некролог о смерти Максима и приглашение на похоронную церемонию, которая была заказана в похоронном доме Owens Memorial Chapel. На сайте похоронного дома, кстати, был опубликован некролог о смерти ребенка, который впоследствии похоронный дом снял со своего сайта.
Нам удалось поговорить с директором похоронного дома Owens Memorial Chapel Грегом Кингом. Он рассказал, что прекрасно помнит эту церемонию, что во время похорон шел дождь, а семья Шатто ему показалась очень благополучной и богобоязненной. Мистер Кинг посоветовал обратиться за комментарием к священнику, который проводил церемонию прощания — отцу Франку Фолина из католического храма St. Thomas Aquinas.
На сайте Shreveport Times в гостевой книге было оставлены отзывы от друзей, знакомых и просто сочувствующих семье Шатто по поводу утраты сына. Уитли Хамфрис (Whitley Humphries) из Калифорнии, например, написала: «Лора, Алан, Крис, я искренне сожалению, что у меня не было шанса познакомиться с Максом…». Анна из Санкт-Петербурга оставила следующую запись: «Пусть Господь позаботится о тебе, мальчик…». Китти Редланд (Kitty Redlund) из Луизианы сочувствовала: «…Мои молитвы и мои мысли с вами. Пусть Господь защитит вас, как Он защищает Макса».
За неделю до обнародования российской стороной информации о смерти Максима Кузьмина, по словам второго консула Генконсульства России в Хьюстоне Сергея Алиевича Азизова, представители российской стороны побывали в Гардендейле, в семье Шатто. Там проживает младший 2-летний брат Максима — Кирилл. Российские чиновники встречались с приемным отцом мальчика, поскольку Лауре Шатто, до выяснения причин смерти Максима, разрешено видеться с младшим сыном только в течение нескольких часов в неделю. По словам дипломата, от общения с Кириллом у него осталось впечатление «живого мальчика, здорового». Российская сторона сегодня винит США в том, что о смерти Максима они узнали не в день смерти и даже не на следующий день после случившегося, а гораздо позже. «Некролог в Луизианской газете заинтересовал одного человека, а он уже дал эту информацию посольству», — прокомментировал Сергей Азизов вопрос главного редактора газеты The Dallas Telegraph Людмилы Тараненко о том, как российская сторона узнала о смерти Максима Кузьмина.
«По информации, полученной из Псковского детского дома, Максим Кузьмин страдал только пороком сердца, а других заболеваний у него не было, — продолжил дипломат. — Ну, а по поводу этого психотропного средства. Почему вообще ребенку прописали это взрослое сильнодействующее лекарство? Это вопрос первый. На основании чего это было сделано? За несколько дней до этой смерти, они прекратили подачу этого лекарства, потому что он стал очень вялым…». «То есть, если я вас поняла правильно, то это лекарство мальчику предписали американские доктора?» «Не доктора, а доктор-педиатр». «То есть родители водили мальчика к американскому доктору-психиатру?» «Да. Причем, попытки были неоднократные. Не все соглашались принимать это лекарство…» (От редакции: мы приводим точную цитату из интервью с господином Азизовым — это не описка).
Российские дети в американских семьях
Речь в этом диалоге идет о Риспердале (Рисперидоне), который, по версии российских представителей, якобы давали Максу. И хотя американская сторона отрицает этот факт, но в то же время главный судмедэксперт графства Эктор, говорит о некоей утечке информации.
Так что же произошло на самом деле? Отчего умер 3-летний мальчик? Конечно, у российской стороны есть такая особенность — все немного преувеличивать или навешать ярлыков, а потом отказываться от своих слов, как уже сделал это 20 февраля господин Астахов: «Вначале мы говорили об убийстве, потом поправились и теперь говорим о гибели приемного ребенка в семье». Но историю с Риспердалом выдумать, наверное, нельзя. Скорее всего, мальчик, действительно, принимал этот препарат. И, по словам господина Азизова, в соответствии с предписанием врача. Это лекарство выписывают при симптомах шизофрении, раздвоении личности, аутизме, сильных «психологических» травмах и стрессе. Действие этого антипсихотического препарата на детей в России все еще мало изучено — «данные о безопасности применения Рисперидона у детей в возрасте до 15 лет отсутствуют». В США лекарство детям выписывается психиатрами, но дозы жестко контролируются. Среди побочных эффектов препарата содержится и предупреждение. Например, «с осторожностью применять у пациентов с заболеваниями сердечно-сосудистой системы (в т.ч. при сердечной недостаточности, инфаркте миокарда, нарушениях проводимости сердечной мышцы)». Существует порядка двадцати разновидностей пороков сердца, какой именно был у Максима — пока неизвестно. И стало ли причиной смерти мальчика сочетание Рисперидона с пороком сердца, которым страдал ребенок — это вопрос, на который ответят специалисты. По крайней мере, судмедэксперты из графства Тарант затребовали гастроэнтерологическую и токсикологическую экспертизу. Она и покажет, была ли в организме Макса передозировка того или иного препарата.
Педиатр из техасской Одессы Джордж Шумаров подтвердил информацию, что «сильные психотропные таблетки предписываются специалистом-психиатром» и, что «американские мамы очень исполнительные — им сказали давать это лекарство, они и дают это лекарство».
В ходе проводимого The Dallas Telegraph расследования мы связались с американской парой из техасского Коллевиля, которая 9 лет назад усыновила двух девочек из Псковской области из того же города Печоры. Именно оттуда были усыновлены, каждый в свое время, и Максим с Кириллом Кузьмины, и Дима Яковлев. По словам приемного отца девочек, Грега, на момент усыновления старшей девочке было 7 лет, младшей — 2 года. У двухлетней девочки никакого культурного шока при въезде в страну не было. Старшая дочка Грега поначалу была закрытым ребенком, не понимая чужого для нее языка. «Мы ее сразу определили в школу, — рассказывает отец. В первый же день она забилась в угол… Скорее всего, она думала, что ее снова отдали в какой-то приют. Но проблема разрешилась — в школе оказались еще два ребенка, которые говорили по-русски. Позже подошел русскоязычный папа этих детей, и он провел целый день с ними. Он объяснил нашей дочке на родном для нее языке, где она находится и, что происходит, ведь дочка еще не была знакома с нашим образом жизни». По словам отца, когда они забирали младшего ребенка из детского дома в России, на лице у нее было кожное раздражение, а у старшей — косоглазие (правый глаз смотрел внутрь). Через месяц после приезда в Америку приемные родители «поставили» глаз на место, сделав девочке операцию на глазном мускуле. Грег узнал о смерти Макса Шатто из местной англоязычной газеты Форт-Уэрта Star-Telegram 19 февраля. «Ну, что можно сказать — прокомментировал он, — за 20 лет американцами было усыновлено или удочерено не менее 60 тысяч детей из России и было 19 смертей… Думаю, что американских детей в Америке за это время погибло больше, чем детей из России».
…По словам дипломата консульства России в Хьюстоне Сергея Азизова, на учете в консульстве состоит свыше двух с половиной тысяч российских детей, усыновленных американцами. Эти дети проживают в консульском округе Генконсульства России в Хьюстоне, влияние которого распространяется на 8 южных штатов США…
От редакции: The Dallas Telegraph продолжает расследование смерти Максима Кузьмина (Макса Шатто). Опрос о том, что думают наши читатели о причинах смерти российского мальчика находится на Facebook-группе газеты: https://www.facebook.com/DallasTelegraph
Сергей и Людмила Таран
Читайте также:
Российский консул о посещении дома семьи Шатто в Западном Техасе
Хотите узнавать новости первыми? Подписывайтесь на нашу рассылку!
Error: Contact form not found.