Московский международный кинофестиваль прошел в 36-й раз.
Как всегда президентом ММКФ был Никита Михалков. Председателем жюри в этот раз стал известный режиссер Глеб Панфилов. Также в жюри основного конкурса вошли – актриса из Германии Франциска Петри, грузинский режиссер Леван Когуашвили, продюсер из Франции Лоран Данилю.
В этом году на фестивале было показано З67 фильмов, которые посмотрели 75 тысяч зрителей.16 из них претендовали на главные призы смотра. Как отметили жюри, главные призы «взяли» картины о человеческих взаимоотношениях. Победителем стала лента японского режиссёра Кадзуеси Кумакири «Мой мужчина». Российский режиссёр Валерия Гай Германика получила приз «Серебряный Святой Георгий» за лучшую режиссерскую работу – фильм «Да и Да». Приз за вклад в профессию получил председатель жюри, режиссер Глеб Панфилов, а специальный приз «ВЕРЮ. Константин Станиславский» вручили его жене, актрисе Инне Чуриковой. Звезду встречали аплодисментами.
Глеб Панфилов, создатель фильмов «Васса» и «Начало» отметил три критерия, по которым он оценивает кино – содержание, форма и талант. «Талант – обязательно, содержание и форма могут быть разными», – сказал он. Хотелось бы, чтобы талант был воплощен на благо людям. Ведь, чем заполнен режиссер – создатель фильма, то он и воплощает на экране. Не хотелось бы, чтобы герои несли разрушение, зло, насилие.
На встречах, пресс-конференциях, режиссеры, продюсеры размышляли о ценности человеческой жизни, об искренних человеческих взаимоотношениях. Звучали и размышления о тех духовных ценностях, что делают человека человеком, что душа, соприкасаясь с Творцом, изменяет отношение человека к действительности, меняет его приоритеты. Своими размышлениями о ценности достойного фильма, о его содержании с обозревателем The Dallas Telegraph в России поделились известные в мировом кинематографе люди, участники Московского международного кинофестиваля.
Французский продюсер Дино Динев, болгарин по национальности, прославился тем, что привез в Россию мыльный сериал «Богатые тоже плачут», фильмы «Фантомас», фильмы с известным актером Жан-Полем Бельмондо. Сейчас Динев привозит фильмы известного режиссера Клода Лелуша.
– Дино, как представить духовные ценности в кино, чтобы это выглядело жизненно, а не как наставление?
– Надо делать национальное кино, а не как некоторые русские режиссеры делают копии американских боевиков. Во-первых, это плагиат, а во-вторых – очень плохие фильмы. И ктому же молодежь идет смотреть гангстеров, а национальные ценности забывает. Надо делать кино с национальной культурой, где есть сердца, душа. Фильмы «Андрей Рублев», «Дядя Ваня» – это национальные шедевры.
– Вы смотрели фильмы с христианскими ценностями?
– Весь мир делал фильмы о христианских ценностях. Я видел фильм «Иисус», но фильм «Андрей Рублев» более сильный.
– Как вы думаете, почему фильм «Фантомас» в СССР был так популярен?
– Я прокатывал фильмы «Фантомас» с Жан-Полем Бельмондо. Потому что это были человеческие комедии, от которых была радость, легкость. Тогда выбирали хорошие фильмы, сейчас же на прокат ищут не кино, а спектакль. На этом кинофестивале один прокатчик сказал мне, что на 36-ом Московском кинофестивале я смотрел за все время один хороший фильм Клода Лелуша – «Мы любим тебя мерзавец». Но он не коммерческий.
– Вы какой-нибудь храм посещаете для души во Франции?
– Нет. Но я знаю, что есть какая-то высшая сила сверху, которая помогает нам жить. Каждая религия дает свое имя Ему. Но Он один для нас всех людей на земле – Бог.
– Чтобы вы пожелали зрителю, какой фильм выбирать?
– Есть разные зрители. Есть люди, которые любят компьютерные фильмы, а есть те, кто любит настоящее кино и будет смотреть только такое кино. Желаю всем успехов в просмотрах!
Кирилл Разлогов, российский киновед и культуролог, директор Российского института культурологи, автор и ведущий программы «Культ кино» на телеканале «Культура». В качестве программного директора с 1999 года он принимает участие в работе Московского международного кинофестиваля.
– Кирилл Эмильевич, как представить духовные ценности в кино, чтобы это выглядело жизненно, а не как наставление?
– Есть разные жанры для этого. Есть религиозные картины, которые полностью этому посвящены. Некоторые упрекают в том, что они слишком схематичные, догматичные.
Есть картины, которые показывают какие-то крайние жизненные экстремальные ситуации, в которых духовное начало человека проявляется очень остро, ярко, но иногда и шокирующие. Японская картина «Мой мужчина», которая была представлена на 36-ом Московском международном кинофестивале, относится как раз к этому разряду.
Есть бытовые истории, которые требуют от людей не подвигов, а нравственных решений, где проявляется духовный мир.
Есть фильмы про искусство, где соответственно в самом искусстве, в его наслаждении, есть серьезный духовный момент.
Исчерпывающего фильма на этот счет, исчерпывающего жанра, который бы это все делал – нет. Потому что единственный жанр, который приближается к этому – это действие в любом храме, который весь подчинен этому религиозному смыслу. В искусстве так не бывает, в искусстве религиозный, духовный смысл – это просто один из смыслов, которому посвящено это произведение. Поэтому есть люди, которые проявляют духовное начало очень ярко в кризисных жизненных ситуациях. Так, Достоевский был тем писателем, который очень много размышлял над этим. И самое главное, чтобы это не воспринималось как жизнь, это не должно быть каким-то набором готовых решений, нужно показывать духовный поиск героев.
– Многие режиссеры говорят, что без насилия невозможно показать жизнь. Как не переборщить со злом, с насилием в кино? Известный режиссер Балабанов в своих картинах показывал пороки, насилие нашей действительности. Так он показывал, с его слов, правду.
– Момент насилия, например, очень ярко представлен в средневековой живописи. Момент насилия очень ярко представлен в Священном Писании, особенно в Ветхом Завете, в Новом Завете тоже – это насилие над Христом. Это самое сильное насилие. В момент насилия как раз проявляется духовное сопротивляемость человека. Сказать, что демонстрация насилия противоречит демонстрации духовности, это не совсем правильно. Одно реальное произведение генетически связано с другим.
– Вы какие любите фильмы смотреть?
– Очень разные – от американских комедий до историко-революционных советских фильмов, до картин 60-70-ых картин бытового плана. А самая моя любима картина – это «Зеркало» Тарковского, про которую не скажешь, что это очень бытовая картина. Другая моя любимая картина Абрам Роома «Третья Мещанская» 1927 года – тоже скандально-знаменитая картина.
Разнообразие – великая сила киноискусства.
Допустим, в документальном фильме «Красная Армия», которым мы открывали 36-ой кинофестиваль в Москве, главным было правильно выбранная интонация. Есть восхищение главным героем, есть персонажи, которые важно, чтобы их показали, есть элемент духовности, элемент веры, патриотизма. Но самая сильная черта – это легкая дистанция, легкая ирония и в том, как ведет себя Фетисев, и в том, как его снимает этот молодой режиссер и в финальной реплике: «Ты – калифорнийский парень. Да, нет, я родом из Чикаго».
– Чего бы вы пожелали зрителям?
– Зрителям, которые являются одновременно и читателями вашего издания, которых интересует духовная проблематика, я желаю смотреть восточные картины, японские, корейские, еврейские. Есть довольно много картин, которые пересекаются с верой в Бога.
Леван Когуашвили, режиссер из Грузии, член жюри 36-го Московского международного кинофестиваля.
– Ливан, ваш совет, как показать духовные ценности в кино?
– Самую лучшую форму можно найти у того же Достоевского. Это отличная литература, ведь пишет духовный человек и при этом очень хороший писатель. Надо видеть какую-то золотую середину. Если впасть в какую–то дедукцию, то это неинтересно и скучно. Когда духовность составляет часть мышления и образ жизни, она выльется в работу режиссера. Но нужно не переборщить с этим, чтобы было реально. Все равно это должно быть увлекательно, интересно, тогда это будет работать. В другом случае может быть даже проповедь будет навязана, что будет звучать немного не естественно.
– Некоторые режиссеры считают, что без насилия жизни не показать.
– Есть сцены, которые невозможно показать, но, конечно, желательно такое и не показывать. Мы это видим и так по телевиденью. А как показать того же Раскольникова без убийства старухи топором? Без этого падения не было бы катарсиса Раскольникова. В этом случае это насилие показано как падение человека.
– Ваше пожелание зрителям.
– Чтобы было побольше хорошего кино. Чтобы из кино выходили с хорошим настроением, можно было бы задуматься о чем-то. Чтобы люди стали немного лучше. Это важное действие искусства.
Зоя Бардина
