И снова лето. Под небесами…
Изабелла (Белла) Гольдберг родилась 1 ноября 1954 года, через 15 минут после брата-двойняшки Льва. Родилась в семье военного офицера-авиатора Эмиля Гольдберга и врача-эпидемиолога Раси Певзнер. Сразу получила титул капитанской дочки. Место рождения – Баку, Азербайджан. Правда, в преддверии радостного события мама уехала из Мoршанска Тамбовской области рожать в свой родной город к родителям на самолете воинской части, где папа служил главным инженером. Управлял самолетом знаменитый летчик Нестеров-Карась.
Затем было благополучное возвращение молодой мамы с двойней в Мoршанск и по истечении трех лет, в 1957 году, переезд на новое место папиной службы — в Евпаторию, рай на земле, особенно после Мoршанска. После 13-летнего счастливого житья-бытья, в марте 1970 года в жизни детей случился переезд в Москву. Родители считали, что «дети должны получить столичное образование под присмотром родителей».
В 1971 году Изабелла Гольдберг окончила школу. Неудачей закончилась ее попытка поступить в МЭИ и Левы — в МАТИ. В течение года брат и сестра работали во МГРИ (Московском Геологоразведочном институте) и поступили в этот ВУЗ на факультет техники разведки и разработки месторождений твердых полезных ископаемых. В 1977 году Белла и Лев Гольдберг окончили институт, получив квалификацию горных инженеров.
В течение следующих 14 лет Белла работала инженером-конструктором в СКБ ВПО «Союзгеотехника» в Москве. Как она о себе говорит: «Ничего не изобрела и не сконструировала, да и вообще не производила никаких чертежей. Проводила патентный поиск, подготавливала техдокументацию и инженерные расчеты. Но, в основном, пребывала «в поле» на испытаниях новых бурильных труб».
В результате командировок Белла Гольдберг получила возможность побывать в различных частях России и Украины. «Приобрела много друзей не только в Москве, но и на местах. Замуж не хотела и не вышла», — как рассказывает о себе поэтесса.
22 июня 1992 года Белла Гольдберг с родителями прилетела в техасский Даллас и воссоединились со Львом Гольдберг и его семьей. Брат Беллы с женой Инной и дочерью Юлей эмигрировали в Даллас в 1990 году.
В Далласе Белла Гольдберг начала работать сборщиком в японской электронной компании. Проработала там три года. «Первая интеллектуальная работа почти по специальности — технический переводчик в нефтяной консультационной компании, где я продержалась полтора года. Затем последовали работы в больших и малых нефтяных компаниях Далласа и его окрестностей. Работы менялись не по собственному желанию, а в зависимости от бюджета компаний (скорее, их трудностeй). Пришлось работать специалистом по технической документации и техником (или как говорят в США, «инженерным техником»). Поскольку специальных курсов по нефтяной геологии, бурению и добыче в Далласе не прошла, а в прошлом была связана с работой на месторождениях твердых полезных ископаемых (а не нефти и газа), то своей работой всегда была удовлетворена и за многие годы приобрела соответствующий опыт». Главное для Беллы — что работала и работает в геологии!
Самым большим своим достижением поэтесса называет встречу со своим мужем Патриком, с которым вместе они уже 17 лет.
Стихи начала писать еще в студенческие годы в Москве и продолжила в Далласе во время первой работы, когда «использовались только руки, а голова отдыхала, и в ней сочинялись стихи». Белла Гольдберг говорит о своих стихах: «Хочется писать повеселее, чтобы не было грустно, но получается по-разному. Судите сами, читатель».
* * *
В тени «тяни-толкая»
Я тихо отдыхаю
И нахожу слова,
Чуть слышные едва.
Так больше не могу я,
И тихо я кукую:
«Куку, куку, куку».
Я силы берегу
Для будущей работы.
Тихонько бегемоты
Играют на снегу.
Воскликните Вы: «Что ты!
Какие бегемоты?
Не Африка ведь здесь!»
А я ни пить, ни есть,
Ни думать не могу.
«Куку, куку, куку…»
1992
* * *
Вдали сверкают стальные рельсы,
И камень здешний поёт нам песни,
Но не колёса грустят о доме,
А вновь, без спроса, заметки в томе:
Слегка-припухших переживаний,
Сомнений, грусти, чужих страданий,
Собравших вместе и воедино
Глаза служанки и господина…
Обрыв отвесный и тихий омут
Лишь отраженьем в водице тонут.
Чужие лица чуть наклонятся:
«Опять не спится?» — и извинятся.
Черёд приходит, приходит время,
Когда годятся и те, кто семя
Еще не бросят в сырую почву,
А, выжидая, вскрывают почту,
Ища ответа в чужих посланьях…
И снова лето. Под небесами
Кружатся птицы, прося о счастье
И позабывши о злом ненастье,
Мелькают где-то лихие мошки,
И ест Жар-Птица сухие крошки,
Бегут зверюшки, и по дорожке,
И наставляют кому-то рожки
Бараны тупо, косясь сердито…
Всё надоело, всё так избито.
И не считать же синяк, как рану,
Когда подходишь скорее к крану,
И холодеет тотчас же кожа,
Порой — «балдея», порой — до дрожи.
Боязнь остаться одним в неволе?
Как отказаться от тихой роли —
Мышонка в поле, лисёнка в клетке
Или от птички, несущей ветки
И клювом нежно птенцов кормящей?
Я возвращаюсь в день настоящий,
Оставив где-то тоску о прошлом
И о грядущем… Не счесть горошин,
Что под матрацем лежат сокрыто,
Мешая драться, когда копыто
В лицо придётся, придётся в ухо…
Дождь не вернётся… Сегодня сухо…
04-19-1995
* * *
Вы дадите объявленье:
«Для придворного шута
Есть большое помещенье!»
Но уже я занята,
И на встречу с вашим телом
Я сегодня не приду,
Я спешу заняться делом:
Я опять чего-то жду.
Я с душой играю в прятки,
Убегая без оглядки,
Возвращаясь вновь опять:
От себя не убежать…
12-08-1993
* * *
Гусь мне точно — не товарищ!
Да и я ему — не брат!
Потому я отпускаю
На свободу всех подряд!
Издаю Декрет свободы,
Рву рубаху на груди!..
Пролетели наши годы
И остались позади…
02-21-1995
* * *
Да и мне совсем не трудно
Вдруг представить, что сейчас —
Очень поздно, но на поезд
Я успею в самый раз.
Без каких-то лишних сборов
И прощаний затяжных,
Без бессмысленных «разборов»
И без всех причин иных,
Без «куриного» цыплёнка
И бутылочки воды,
Только с песенкой, что звонко
Унесётся в «никуды».
И опять, как и когда-то,
Опоздав минут на пять,
Залететь в вагон внезапно
С чувством, что не передать!
Я успела! В том-то дело!
Ведь могла и не успеть!
Где-то ласточка взлетела
На зелёную, на ветвь,
И со мной одновременно
Наслаждается весной!
Кто сказал, что непременно
Повторится всё со мной?
Кто-то здесь проговорился
И, конечно, повторился
Этот очень малый круг,
Что втянул меня внезапно
В неожиданное завтра,
Показав вчера мне вдруг…
И «спасибо» за доверье
И отдельно — за цветы,
И за запертые двери,
И за давние мечты!
04-26-1995
* * *
Господь! Ну что я обещаю?
И что я у тебя прошу?
Ты знаешь то, что я не знаю,
Но всё-же снова я пишу.
Пишу, чтоб мне не потеряться
Под спудом прошлого опять
И чтобы вновь не повторяться,
A просто продолжать искать
Мне утешения в общенье,
Что мне придётся восполнять…
Пошли грехов мне отпущение!
И буду жизнь я продолжать…
06-21-1995
* * *
И я могу нарисовать
План местности, и без названья,
И повороты посчитать,
Поставить вешки и заранье
Вам предсказать, что будет тут
Через каких-то два столетья…
Но не найти полезных руд…
И бесполезных… Одолженье
Я заключу лишь только в том,
Что всё оставлю на потом…
05-03-1995
* * *
Маразм, маразм… Лихая проседь,
Улыбка детская в глазах,
В рекУ забвения уносит
Игры несбывшейся размах.
Туманное воображенье,
Незавершенные стихи,
Пустая банка от печенья
И куча всякой чепухи.
Лежат они, всегда готовы
Помочь уйти в небытиё,
Не как громоздкие оковы,
Но тоже – будто не моё.
Всё не моё, хоть сочиняю,
И ничего не издаю,
И примусA не «починяю»,
И в переулке не стою,
Не прячу от шального ветра
Свое озябшее лицо,
Мне не пройти и полуметра
С асфальта на морской песок.
Рук непослушных успокоить
Не удаётся до сих пор,
Воздушных замков не достроить
И не разрушить чьих-то нор.
Пусть кто-то и торопит время,
Уже готово всё к тому,
Не опустить мне ногу в стремя —
Я ухожу по одному.
Мы протянулись где-то цепью,
Такой неслышной чередой,
И мне, конечно, не заметить
Лица, стоящего за мной,
Мне не услышать в полумраке
Глухие шорохи шагов…
Я вымещаю на бумаге
Порыв несбывшихся стихов…
1995
* * *
Кто же я на самом деле?
Разобраться не могу.
Улетели-прилетели
И уселись на снегу
Две красивые вороны.
На главах у них короны
В лапках чудные цветы…
Твой черёд пришёл, и ты
Бесконечно-удивленный,
Протираючи очки,
Снова спросишь: «Где вороны?» —
Напрягаются зрачки.
Будешь разглядеть пытаться
В бесконечности пространства
То, чего в помине нет.
Я тогда скажу: «Привет!
Примени воображенье!
Это — игры для детей,
Но и в нас порой затменье
Наступает от идей,
От различных интересных,
Но несовершённых дел,
И от истин тех известных
Снова ворон прилетел!»
01-29-1995
* * *
Мне лучше глаз не открывать,
Когда закрыты — мне виднее
То, что стремилась забывать,
И звуки кажутся слышнее.
Слова, что не смогла сказать,
Остались жизнью жить своею.
Мне лучше глаз не открывать,
Когда закрыты — я взрослею.
Я открываю новый мир:
Без детских игр и без обманов,
Что прибавляет новых дыр
У бесконечности карманов.
И выбегают без труда
На волю разные предметы:
Бумажный мусор, ерунда,
Кусочки хлеба и монеты.
Пора, пожалуй, разобрать
И передать, как по наследству,
Ведь может пользой что-то стать
Душе, тоскующей по детству…
1995