Лев Кардонский: «Скрипки умеют разговаривать…»

лев кардонский [даллас, техас] пестрая палитра первых иммигрантов русскоязычного далласа состоит как из медиков, бизнесменов, строителей, так и из музыкантов. скрипка льва кардонского, иммигранта из риги, была одной из первых «русских скрипок» северного техаса, – сообщает the dallas telegraph. — лев, когда вы приехали в сша? — в 1975 году. к тому времени мой брат уже как пять лет выехал из советского союза, он и прислал мне вызов. у меня был выбор — остаться в австрии, мне предлагали работу в вене, или уехать в америку. но когда пришел вызов из далласа, я решил выбрать второе. — сколько времени прошло между тем, как вы подали документы в американское консульство на выезд и тем временем, когда вам дали возможность уехать? — четыре месяца. на то время я работал в театре оперы и балета латвии. когда подал документы, то понимал, что могу лишиться работы. но так вышло, что в театре не хватало музыкантов, и мне даже дали лучшую ставку. так что я работал до последнего дня, пока не уехал. хотя многие, кто узнавал о моих планах по выезду, называли меня врагом народа. — как вы стали музыкантом? — моя мама очень хотела, чтобы мы с братом играли на скрипке, поэтому определила нас в музыкальную школу. потом музыка увлекла меня, и я поступил в училище, а затем и в консерваторию. я окончил музыкальное училище у руководителя владислава стурестепа, консерваторию по классу скрипки – у известного дирижера камерного оркестра юлиса сандецкиса. отслужил год в армии в ансамбле песни и пляски прибалтийского военного округа. мне нравится скрипка, — это очень интересный инструмент. — сразу ли вы осознали, что музыка — ваша жизненная профессия? — осознание приходило постепенно, год за годом. когда я начал учиться у хороших педагогов, то возник и интерес, который закрепился после записи моей игры на радио в елгаве. в молодости, между прочим, я был живчиком. везде успевал, — кроме музыки занимался спортом — культуризмом, боксом, бегом. — кем были ваши родители? — мама, роза местер, приехала в ригу из провинции. со своим первым мужем они открыли частную парикмахерскую. потом началась война. ее мужа забрали на фронт, а она вместе с дочкой и мамой смогла выехать в ташкент, что и спасло их. первый муж мамы погиб на войне. из ташкента она вернулась уже в советскую прибалтику. поселилась в одной из пустующих квартир на 6-м этаже дома, где во время войны располагалась эсэсовская школа. вскоре мама познакомилась с мужчиной, который стал ее вторым мужем — моим папой. вот в этой квартире на 6-м этаже я и родился в 1946 году, там и вырос. моя бабушка дожила до преклонных лет, она умерла в 90-летнем возрасте. мой папа, мортко (михаил) кордонский, был родом из молдавского кишинева, в риге работал кладовщиком, заведовал выдачей ресторанам продуктов со склада. до второго замужества мама активно помогала коммунистам, бегала, листовки разносила — не знала, что делала. по своей наивности она верила коммунистам…. — при каких обстоятельствах вы поняли, что с советской страной что-то не так и надо оттуда уезжать? — еще во время моей учебы в училище, приоритет отдавали латышам, русским, а потом — всем остальным. евреев в советском союзе, вы же знаете, сильно зажимали. когда мой брат сказал, что через москву будет уезжать из страны, мама с сестрой испугались — никто не знал, чем это может закончиться для нас. тем более, что моя сестра была большим ученым-математиком. правда, вскоре после моего отъезда в америку, сестру пригласил в израиль для работы над диссертацией ее начальник, так она и уехала. последней каплей для меня стали страх и неизвестность, унижения и неуверенность в той стране. я подумал, что надо что-то менять. если даже в сша я не смогу играть в оркестре, то буду на улице играть, если и такой возможности не останется, то все равно найду какую-то работу. кстати, еще в прибалтике у меня был опыт игры в ресторане «лидо» в юрмале, так что, когда устроился на работу в ресторан «старая варшава» уже в далласе, то почувствовал себя, как дома. — что вы ощутили, когда впервые выехали за рубеж? — когда я приехал в вену, то не сразу понял, где нахожусь — настолько это был другой мир. у меня с собой была скрипка, чемодан, 100 долларов и три палки колбасы на случай, если проголодаюсь. таких, как я, иммигрантов из ссср, поселили на 6-м этаже многоэтажного здания, и начали вызывать на собеседование в американское посольство. нам помогала организация jewish family service. во время ожидания своей участи сначала в вене, а потом и в риме, я познакомился со многими хорошими людьми. одна из самых памятных встреч — с художником из москвы владимиром рыклиным. он подарил мне несколько своих картин. в италии я уже снимал квартиру, нам выдали продуктовые пайки и у меня появилась возможность увидеть италию — это было «золотое время». а потом пришел вызов из далласа, и я улетел в сша. — помните ли вы то мгновение, когда в далласе вышли из самолета? — помню, как мне в лицо пахнул обжигающий летний воздух. это и был техас. в числе группы из других шести одиноких людей меня поселили в крохотные апартаменты, правда, с едой в холодильнике и всем необходимым для жизни. в нашей группе был еще художник, а также человек, который позже открыл бизнес по производству игрушек. позже он уехал в лос-анджелес. — какими были ваши первые впечатления от америки? — страна очень шикарная, я люблю здесь все. но есть и свои нюансы: многое зависит от того, на кого ты работаешь. если хозяин хочет заработать, так это его право, как и твое право работать у него, или искать другую работу. еще мне нравится свобода слова в америке. — какой была ваша первая работа? — я начал изучать английский, а параллельно меня пытались устроить на работу, сначала познакомив с виолончелистом мистером аронсоном. именно он и посоветовал мне попробовать себя в качестве скрипача в ресторане «старая варшава». там играл пианист. в первый вечер я спросил его, что нужно играть, он просто протянул мне ноты. сначала меня приглашали играть на 2 дня в неделю, потом на 4, потом на 6. и вот уже в течение 37 лет шесть вечеров в неделю я играю в ресторане далласа «старая варшава». первым владельцем ресторана был поляк, он держал очень хороших поваров, потому ресторан был популярным. потом «старую варшаву» у него перекупил итальянец, между прочим, очень хороший работодатель. теперь же «старой варшавой» владеет иранец. кроме ресторана в течение десяти лет я работал в опере и в симфоническом оркестре форт-уэрта. устроиться в симфонический оркестр было тогда непросто — конкурс составлял 100 человек на место. но меня взяли. часто приходилось из ресторана отпрашиваться на концерты. однако из-за большой нагрузки пришлось выбирать. и я выбрал «старую варшаву». — была ли у вас другая дневная работа после того, как вы ушли из симфонического оркестра? — помню, ко мне приехал родственник из израиля, решил в америке купить ремонтную мастерскую автомобилей. он вложил в это дело 30 тысяч долларов. но ему пришлось уехать. думали, что ненадолго, поэтому я согласился помочь с управлением компанией. а я, представьте, даже не знал, чем отличается задний бампер от переднего. вся история растянулась на пять лет. из-за конфликта с полицией в израиле, родственника не впустили в сша и нужно было что-то решать с его бизнесом. я продал бизнес по частям, выручив всего 17 тысяч долларов. зато я научился ремонтировать автомобили, и даже купил старый «форд» за 300 долларов и сам его восстановил. после этого я пошел продавать золото в магазине, где проработал 3-4 года. затем устроился в известный в америке дорогой антикварный магазин «гамс». я всегда любил антиквариат, но «гамс» научил меня разбираться в старинных вещах. однажды ко мне пришел клиент — в обычных джинсах, скромно одетый. я спросил его, чем могу помочь. он ответил, что хочет купить на день рождение жены вазочку, но в пределах 10 тысяч долларов. я предложил ему вазу марки waterford, она была уникальной. и он ее купил. оказалось, что этот человек в джинсах — владелец магазинов walmart сэм уолтон. представляете, он в то время жил в далласе! как только «гамс» закрылся в галерее, я устроился там же в небольшой магазинчик stereo 2000, который продавал дорогую мелкую электронику. в этом магазине я проработал примерно 10 лет с перерывом в 2 года – уходил к михаилу фрумкину в его магазин russian island, который тогда тоже располагался в галерее. stereo 2000, в конце концов, закрылся из-за высокой стоимости аренды. я устроился в магазин электроники fry’s в гарланде — в отдел телевизоров, там проработал семь лет, пока в прошлом году не уволился. все эти годы принимал музыкантов из ссср, в частности, из риги, сам собирал музыкальный коллектив для гастролей в советский союз, был художественным руководителем коллектива музыкантов dallas unlimited. сейчас собираю группу музыкантов для концертов в швейцарии. я выпустил несколько дисков, был номинирован на премию грэмми. также я в свое время вложил деньги в ресторан russian room, который в 1990-х годах работал в далласе. его очень любили богатые американцы, приходил к нам и росс перо, и другие известные люди. я привозил туда хороших музыкантов. — расскажите о вашей семье, пожалуйста. — с супругой еленой я познакомился уже здесь, в далласе. она — сестра жены эдуарда эпштейна. вы, кстати, писали о нем в одном из предыдущих номеров the dallas telegraph. сейчас жена временно проживает с мамой, нужно помочь пожилому человеку. сын джеральд окончил два университета. он криминальный адвокат, ведет практику во флориде и в техасе. — чем увлекаетесь, кроме работы и музыки? — я собираю старые вещи. у меня большая коллекция советских медалей, старых советских и немецких документов. думаю, что передам коллекции сыну. помню, когда мы ездили в ссср, то давали бесплатный концерт в воинской части. благодарные военные одарили нас военными шапками-ушанками, тужурками. по просьбе сестры я тогда же вез в америку шесть семейных серебряных ложечек. на границе советские таможенники меня остановили, обвинив в контрабанде, изъяли не только ложечки, но и военные ушанки, а также оштрафовали на 50 долларов. — на какой скрипке вы играете? — у меня французская скрипка. попала она ко мне очень интересно. как-то в израиле разговорился с сестрой, она пожаловалась, что ее сын перестал играть на скрипке, а инструмент пылится под кроватью. я попросил взглянуть на скрипку, а когда заиграл на ней, то был потрясен громкости и богатству звука инструмента. естественно, я купил эту скрипку за 2 тысячи долларов. оказалось, что эта скрипка — произведение известного французского мастера позапрошлого века. — а что отличает гениального скрипача от рядового? — я не считаю себя гениальным скрипачом, но также я и не рядовой музыкант. я могу открыть ноты и с первого раза сыграть музыкальную композицию, которую вижу в первый раз. для меня важно, чтобы мои слушатели познали в музыке душу…. текст и фото сергея тараненко.